Подборка № 14

Крейсер

У камня особый запах. Как будто в еловых лапах, 
отчетливо вырезные стоят вертикально лесные 
всемирные артефакты, где озеро в центре отвесно,
 но пульс, почему неизвестно, ускорил биения такты.
Могучий, углом, как крейсер, кусок шоколадного торта.
Бокал, что твоя реторта какого-нибудь Бертольда; 
в бокале индийский гейзер, светящийся круг лимона –
–  три евро, а в прошлом – сольдо.
Потертые джинсы – Монна, неотличимость ранга,
в наушниках звуки Ганга смиряют ее гормоны. 
Поклонники шестидесятых лежат в живописных позах,
бравируя стертым видом, чуть-чуть лениво скользят их
 глаза за толпой туристов, тропой миллионов прежних
 идущих за местным гидом. Тревожатся власти о дозах,
 но ищут причины во внешних. У нас бы сказали: пристав
 не правит, как должно, службу. Грешат на эпоху и нравы. 
Кипение жизненной лавы я вижу в чертах соседа, 
но сдержаны в проявленьях эмоций, не выпьют старки: 
 какой-нибудь раб негоций, привыкший к подсчету марки, 
а нынче считает в евро, тут нужен хороший невро патолог, 
но не анатом. У нас бы ругнулись матом 
на блеск чужого комфорта. Подходит к концу мой крейсер  –
– фрагмент шоколадного торта, верней, он дошел до порта.

Соло фей.

Киевлянин замерзший, дрожащий москаль 

изучают подробно одну вертикаль:
ртутный столбик, упрямо стремящийся ниже
всех положенных норм.
Плотным снегом забитые ниши.
Словно в детской игре, замер белый всклокоченный шторм.

С настоящей зимой мы столкнулись впервые.
Шарф закутал своей бахромой наши выи,
Как у вяло бредущих под утро в холодную церковь монахов.
В куколях капюшонов у всех силуэт одинаков.
Я теперь понимаю такое далекое время,
Побелевшие формы бород, страх, что вновь – недород.
Мужиков замерзающих племя, 
Невозможность дойти от крыльца до ворот.

А вокруг заневестились лица, бульвары, проспекты, 
Желтый круг фонаря, в нем японского театра конспекты.
Пляшут тени ветвей
Где же тут соло вей
Уж скорей соло фей
из рождественской фэнтези детства
снова шапку тяну до бровей –
ненадежное средство.

Зима 2006 г.